не говорила о них никому, быть может, даже Своему Сыну" [5].

Становление любой личности, а особенно -- необыкновенной, всегда
загадка, тем более не дано нам проникнуть в тайну души Иисуса. Можем ли мы
знать, о чем думал Он, работая в маленькой мастерской, о чем молился? Одно
только кажется бесспорным: Он был свободен от конфликтов, которые с детских
лет терзают человека; над Ним не имели власти демонические стихии. Если и
знал Он внутреннюю трагедию, то рождали ее лишь одиночество, сострадание,
боль от соприкосновения с миром зла, а не муки греха и борьбы с темными
инстинктами. Об этом свидетельствует все, что известно о характере Иисуса.
Даже такой враждебный христианству ученый, как Давид Штраус, после
длительных размышлений над Евангелием признал, что гармоничность духа
Иисусова была не следствием внутреннего кризиса, а результатом естественного
раскрытия заложенных в Нем сил. "Все характеры, -- писал Штраус, --
очищенные борьбой и сильными потрясениями, например, Павел, Августин, Лютер,
сохранили неизгладимые следы такой борьбы, их образ дышит чем-то суровым,
резким, мрачным. Ничего подобного нет у Иисуса. Он сразу предстает перед
нами как совершенная натура, повинующаяся только своему собственному закону,