вынужден был сам выйти к ним на открытый помост, с которого обычно говорил к

народу.
У помоста стояли священники и старейшины в сопровождении толпы. Хотя
город был занят приготовлениями к Пасхе, архиереям удалось найти праздных
зевак, чтобы те криками поддерживали их петицию.
-- Какое обвинение вы выставляете против этого Человека? -- спросил
Пилат. Когда же он понял, что Назарянин является в их глазах проповедником
ложных теорий, он сказал:
-- Возьмите Его вы и по Закону вашему судите.
Однако Ханан и Кайафа были уже готовы к такому повороту дела.
Прокуратору объяснили, что речь идет о политическом преступлении, поскольку
Иисус "запрещает платить налоги кесарю и называет Себя Мессией, Царем".
Пилат насторожился. В том, что архиереи озабочены престижем римского
правительства, не было ничего удивительного. Прожив в Иудее четыре года, он
уже знал, что интересы иерархии совпадали с интересами Рима. Она боялась
собственного народа. По-видимому, действительно предстоит серьезный процесс.
Пилат вернулся в преторию, чтобы допросить Арестованного. Собравшиеся